91. Знает
1918 год. На прием к заведующему жилищным от делом Самарского горисполкома
Ивану Ивановичу Штыркину стоит длинная очередь:
- Безобразие! Стою шестой день и никакого толка. А вы давно стоите?
- Сегодня последний день.
- Откуда вы знаете, что последний?
- Удавлюсь вечером.
92. Хоть что-то есть
В 1918 роду комиссаром "хлебармии" в Самаре был товарищ
М.О. Бульон. Горожане ерничали: "Трудно поставлять хлеб в армию,
когда ни хлеба, ни армии нет. Один Бульон есть"
93. Винтовку за коня
Весной и летом 1918 года в Самаре находилось не сколько югославянских
воинских частей, передислоцированных с Украины. Когда пришли чешские
легионеры, они стали включать отряды югославян в состав своего корпуса
и даже приступили к формированию отдельного полка. Сербы не испытывали
особого желания участвовать в гражданской войне в России, и, воспользовавшись
этим, работавшие в подполье самарские большевики придумали хитроумный
трюк.
Они приготовили серию фальшивых документов на право продажи нестроевых
лошадей. Эти бумажки подпольщики меняли сербам на винтовки. А сербы,
получив липовое разрешение, "загоняли" в тылу "нестроевых"
лошадей и уже больше не появлялись в своей части. Обе стороны были
очень довольны друг другом. Особенно
радовались большевики, убивавшие сразу двух зайцев. Они бескровно
устраняли вражеских солдат и бесплатно получали оружие.
94. Спаситель
После занятия чешскими легионерами Самары Ярослав Гашек, участвовавший
в обороне города, некоторое время скрывался у своих знакомых. Однажды,
когда он прятался на одной из самарских дач, появился чешский патруль.
Офицер решил допросить неизвестного, и Гашек, разыграв из себя полоумного
сына туркестанского немца-колониста, рассказал, какой спасал чешского
офицера на станции Батраки.
- Сижу я и думаю. Вдруг офицерик. Точь-в-точь вроде, как вы, такой
деликатный и щупленький. Немецкую песенку мурлыкает и вроде бы приплясывает,
как старая дева в пасхальный праздник. Благодаря испытанному нюху
я сразу вижу - офицерик под мушкой. Гляжу, направляется прямо к
уборной, из которой я только вышел. Присел я недалеко. Сижу десять,
двадцать, тридцать минут. Не выходит офицер...
Далее Гашек изобразил, как он зашел в туалет и, раз двинув гнилые
доски, вытащил из нужника пьяного не удачника.
- Вы, кстати, не знаете, какой награды удостоят меня за спасение
жизни чешского офицера?
95. А мы свое сбережем
В ноябре 1918 года проигравшие войну Австрия и Германия расстались
со своими монархами. После столь знаменательного события в России
из военнопленных стали создаваться австро-германские революционные
Советы. Они должны были воспитывать немцев в духе пролетарского
интернационализма и вовлекать их в ряды Красной Армии.
Был создан такой Совет и в Самаре. Через два ме сяца к "братьям
по классу" зашли руководящие партийные товарищи. "Кто
это?"- с трепетом показали они на стену, где висели портреты.
Изображенные на них лица явно не вытягивали на основоположников
марксизма.
- Это Бисмарк и Вильгельм I, - ответили члены Совета.
- Как?! Почему вы не убрали эту дрянь! Снимите врагов рабочего класса
и повесьте революционные кар тины!
- Не снимем.
- Почему?!
- Это наше национальное достояние.
96. А вы - как хотите
Во время гражданской войны самарские коммунисты создавали организации,
клубы, бюро, в которых во благо мировой революции Трудились бывшие
военноп ленные немецкой и австро-венгерской армий. Многие из них
вступили в партию большевиков и готовились по возвращении на родину
посвятить себя борьбе с капиталом.
Среди иностранных коммунистов в Самаре был и Деже Рейх. Он работал
переводчиком, а еще - редактировал газету на венгерском языке. И
получал за это совмещение 1400 рублей в месяц. Долго такое положение
продолжаться не могло, ибо все его сослуживцы получали только по
1000 рублей. После торжества справедливости Рейх выразил сомнение
относительно своего дальнейшего пребывания в партии.
- Почему? - удивились коллеги.
- А потому, - ответил Рейх, - что за 1000 рублей я коммунистом быть
не могу.
Примечание: Цифрами наверху обозначены страницы с анекдотами.
